Свободное падение
Левенберг: Падение в пропасть — красный флажок от подсознания. Такие сны характерны для людей, испытывающих значительные трудности в работе, отношениях или других сферах жизни.
Белоусова: Важен не сам факт свободного падения, а ощущения, которые человек испытывает от него. Растерянность и ужас, пробуждение в холодном поту действительно выдают потерю контроля. С другой стороны, я знаю многих, кому свободное падение снится в качестве комфортного «киношного» сна, в котором ты скорее видишь события глазами персонажа, чем веришь в реальность происходящего. Для таких людей этот сон символизирует подсознательное желание приключений, стремление отпустить вожжи контроля над своей жизнью, чего в реальности они себе не позволяют.
Выпадающие зубы
Уоллес: потеря уверенности и ощущения власти над своей судьбой.
Грант: символ разваливающихся отношений с кем-то из близких.
Лоуренс: для мужчины — желание сексуальной стимуляции, для женщины — желание забеременеть.
Белоусова: иногда банан — это просто банан. Множество физиологичных снов означают лишь то, что организм намекает: эту часть пора починить. Сходите к стоматологу, если сон повторяется. Есть еще два варианта: 1) из-за подспудного стресса вы во сне скрипите зубами, и нагрузка на челюсть показывается мозгом в таком предупреждающем виде; 2) зубы — это улыбка, признак благополучия. Соответственно, дыра в улыбке — это боязнь того, что люди узнают, что у вас все не так радужно, как выглядит.
В публичном месте нагишом
Уоллес: частый сон людей, которые недавно получили повышение, перешли на другую работу или начали контактировать с публикой. Выражает уязвимость и беспокойство по этому поводу.
Белоусова: дискомфорт человека, которому неуютно среди других людей, кем бы они ни были. Типичный сон застенчивого пациента, слишком близко к сердцу принимающего оценку обществом своей персоны.
Экзамен
Лоуренс: снится только перфекционистам, напоминает о необходимости постоянно предпринимать усилия, чтобы оставаться на гребне волны.
Левенберг: школа — параллель с местом работы, сложный экзамен — зеркало испытанного на работе давления.
Белоусова: у уверенных в себе людей этот сновиденческий паттерн прекращается через 3–5 лет после окончания учебного заведения. Остается у тех, кто не чувствует себя уверенно на рабочем месте, боится не справиться с задачами и опозориться.
Собственная смерть
Лоуренс: желание прекратить что-то — отношения, карьеру, распрощаться с прошлым.
Грант: это необязательно кошмар, скорее подсознательное стремление начать все сначала.
Белоусова: признак проблем с сердцем, также бывает, когда человек спит в душной комнате или оказывается придавлен каким-то предметом — тело дает такой страшный сигнал, чтобы мозг проснулся и сделал что-нибудь. Если это отстраненный сон без дискомфорта, то похоже, что сновидцу нужно совсем другое, чем то, что у него есть сейчас.
Встреча со знаменитостью
Уоллес: конкретная знаменитость символизирует качества, которые человек ценит больше всего и которыми хочет обладать.
Левенберг: потребность в признании.
Белоусова: восхищение конкретной фигурой — обычно обладающей позитивными качествами, которых не хватает сновидцу для достижения душевного комфорта. Стремление приблизить мечты к реальности, вырваться из болота повседневности, испытывать больше позитивных эмоций. Ну или вы просто на днях прочли о знаменитости в газете, и мозг вставил ее как фрагмент недавней реальности, из которой и компонуются сны на 99 %.
Погоня
Уоллес: позитивный знак, подсознание подталкивает человека к тому, чтобы встретить лицом к лицу проблему, которую он пытается избегать.
Левенберг: более характерен для женщин, чем для мужчин, выражает давление и навязчивый интерес в реальной жизни.
Белоусова: в абстрактной форме символизирует вещи, от которых сновидцу хочется бежать. Неудовлетворенность текущей жизненной ситуацией, хотя и не вполне осознанная. Отсутствие свободы выбора в пользу чего-то лучшего.
Измена партнера
Левенберг: не должно толковаться буквально, часто означает, что партнер уделяет вам мало времени, много занимается чем-то другим.
Лоуренс: признак дефицита доверия в отношениях.
Белоусова: признак неуверенности в собственной привлекательности и оценки партнера как более привлекательного, чем сам сновидец. Должно трактоваться буквально, может быть выражением обоснованных подозрений, которые сознание в целях самосохранения блокирует.
Опоздание
Уоллес: признак перегруженности.
Грант: предупреждение от подсознания — не давай обещаний, которые не сможешь сдержать.
Белоусова: ориентированность на оценки внешнего мира в противовес привычке полагаться на свое мнение. Признак усталости и неврозов.
Полет
Уоллес: человек подталкивает себя к тому, чтобы перестать вмешиваться в ход событий и плыть по течению, пока вещи не встанут на свои места.
Грант: признак наличия жизненной ситуации, которая находится вне контроля сновидца.
Белоусова: часто встречается у циклотимиков и никогда — у контрол-фриков. Ощущение довольства жизнью, управлением которой человек особо не занимается.
Беременность
Грант: выражение существующей проблемы.
Лоуренс: потребность стать родителем или начать творческий проект.
Левенберг: символ новой идеи, которая родилась у сновидицы.
Белоусова: опять-таки, все зависит от ощущения, которое человек испытывает от такого сна. Для подростков это чаще всего тягость, символизирующая страх перед сложностями взрослой жизни. У взрослых обычно таких эмоций нет, и вынашивание ребенка означает готовность к новым жизненным обстоятельствам, занятиям и обязательствам.
Езда в неуправляемом автомобиле
Уоллес: ощущение недостаточного контроля над ситуацией. Дорога означает путь к успеху, автомобиль — самого автора сна.
Грант: признак того, что существующая плохая привычка может стать серьезной проблемой в долгосрочной перспективе.
Белоусова: это мой давний сон еще с детства, и я каждый раз поражаюсь прямолинейности и категоричности толкований. Конечно, тем, кто кричит во сне и грызет подушку в момент жуткой аварии, стоит задуматься о том, чтобы больше стараться и сделать свою жизнь приятно предсказуемой. Но насколько я могу судить по себе и по людям, которым он тоже снится, неуправляемое средство передвижения может значить и ощущение того, что мироздание в порядке и ничего без твоего пятикопеечного взноса в него принципиально не поменяется. Для меня такие эпизоды всегда оканчиваются благополучно, хотя сама машина может быть разбита — это символизирует веру в свою звезду и счастливый исход.
Статья была впервые опубликована в журнале «Метрополь» 11 сентября 2014 года.
Из: Нож
Медики Центра хосписной и паллиативной помощи в Буффало (США) завершили десятилетнее исследование, результатом которого стало загадочное открытие, пишет "Популярная механика".
Специалисты по главе с Кристофером Керром, наблюдая за умирающими пациентами, выяснили, что незадолго до смерти людей начинают посещать странные видения - одинаковые и яркие сны. Подобный феномен наблюдался у 88 процентов из более 13 тысяч человек.
По словам пациентов, в 72 процентах случаев во сне они общались с умершими родственниками и друзьями, испытывая при этом теплые чувства. 59 процентов пациентов в своих последних снах паковали чемоданы или покупали билеты, в общем, собирались в последний путь. Некоторые уже ехали в поезде или летели в самолете, а иногда также обнаруживали рядом с собой давно умерших родных, с которыми радостно общались.
29 процентов пациентов тоже видели во сне своих близких и друзей, но исключительно живых. Наконец, 28 процентов наблюдали в своих предсмертных снах разные воспоминания из уходящей жизни - те или иные события, оставившие приятное впечатление.
Исключением стали умирающие дети: чаще всего им снились покойные домашние животные, которых они узнавали. Снились и взрослые, но их маленькие пациенты не могли вспомнить.
По словам ученых, загадочные сновидения начинались примерно за 10-11 недель до смерти, причем за три недели их частота стремительно увеличивалась, а сны становились все ярче. Объяснить данный феномен Керр и его команда не могут. Возможно, накануне смерти в мозге начинают происходить какие-то изменения, которые приводят к появлению подобных снов. Ясно одно, отмечает издание, это успокаивает людей и уменьшает страх скорой смерти.
Из: Tengrinews.kz
Подремать после ланча, отключиться, уронив голову на плечо соседа, поплавать между сном и явью, пока надрывается будильник, — все это, на первый взгляд, действия абсолютно бесполезные. Их единственный очевидный исход — потерянное время, растерянные соседи и затерявшиеся между звонками будильника планы на ближайшее будущее. Но, к счастью, у подобных состояний есть и неочевидная светлая сторона: при правильном использовании они могут принести нам пользу.
То, что обычно зовется полусном или дремой, имеет внушительный временной и описательный диапазон. Нас интересуют два вида дремы: наносон, то есть короткая отключка вроде клевания носом между станциями в метро, и ее более продолжительная версия в 10–25 минут. Для удобства назовем ее так-себе-сиестой.
Технически они отличаются друг от друга. В первом случае наш мозг остается на 1-й стадии сна (non-REM, или сомноленция), где альфа-ритмы сменяются тэта-ритмами, обеспечивающими нам глубокую релаксацию. Во время так-себе-сиесты мы, как правило, переходим в сон средней глубины (сонные веретена), где наше сознание потихоньку отключается, а к тэта-ритмам добавляются сигма-ритмы.
Небольшой отдых (NASA рекомендует дремать около 26 минут) серьезно улучшает остроту мышления, восприятие, выносливость, настроение, а также прокачивает память, так как стимулирует работу гиппокампа, где кратковременная память трансформируется в долговременную.
После небольшой дремы новая информация, поступившая в наш мозг, закрепляется там лучше, что наглядно показывает эксперимент исследователей из Йоркского университета: испытуемым зачитывают прилагательные и подходящие им ассоциации, после чего подопытные отправляются прикорнуть. Ученые снова повторяют прилагательные, а в голове дремлющих, как показывает ЭЭГ, возникают соответствующие ассоциации. Как уверяют британцы, все благодаря шпинделям сна (всплески активности мозга, фиксируемые ЭЭГ) — чем больше их в нашем мозгу, тем проще нам вспоминать свежеусвоенную информацию.
В отличие от краткого сна наносон вряд ли приносит серьезную пользу организму (этот вопрос сейчас на рассмотрении в научном мире), но у него есть другое, более любопытное свойство: он делает наше воображение более изощренным, как если бы мы постоянно пялились на картины Сальвадора Дали. И это сравнение не случайно.
Дали, безумец и хитрец, возвел воровство у состояния полусна до уровня художественного метода. Для этого он разработал собственную фантасмагорическую технику: «вам следует сесть в удобное кресло, желательно в испанском стиле, откинуть голову назад. Ваши руки должны лежать на ручках кресла полностью расслабленные. В этом положении держите зажатым между большим и указательным пальцем левой руки большой тяжелый ключ». Вы засыпаете, мышцы постепенно расслабляются, ключ грохается о поднос, вы просыпаетесь, а вдохновение, захваченное между явью и не-явью, остается с вами. Имя этому вдохновению — гипнагогия.
Ее неофициальное название — «феномен лица в темноте», которое гипнагогия получила за свою способность вызывать сонный паралич, состояние, в котором сознание человека уже проснулось, а мышцы тела все еще находятся в атонии. Сонный паралич, в свою очередь, провоцирует мощные галлюцинации, самая эффектная из которых — темные пятна антропоморфной формы на границах периферического зрения и явное ощущение чьего-то присутствия поблизости. В фольклоре многих народов такие галлюцинации превратились в образ «человека-тени», а в чувашской мифологии появился целый демон, Вупар пусать.
Сонный паралич — явление крайне редкое, в отличие от визуальных, слуховых и тактильных галлюцинаций как таковых.
Заполучить гипнагогические видения человек может только в промежутке между еще-не-сном и уже-не-бодрствованием, и наоборот, то есть в момент засыпания и — реже — просыпания (гипнопомпические видения), а также во время легкой дремы, балансирующей между тем и другим.
Но, помимо сюрреалистических образов, так привлекавших Дали и интересных, пожалуй, только творческой братии, сам процесс передачи прав руководства бессознательному без выключения сознания может быть полезен всем.
По мере засыпания наш мозг перестает уделять внимание внешним раздражителям и устанавливает частичную блокаду на входящие-исходящие сигналы. Необходимость обрабатывать сенсорные импульсы, поступающие из вечно зудящего мира, ослабевает, посты в нашем мозгу закрываются, а регулировщики сбегают на перекур. Мозг постепенно отключает одну зону за другой. Те области, которые при бодрствовании работают сообща, в момент засыпания оказываются отрезанными от коммуникации с напарниками.
Такое разделение порождает новые, неожиданные ассоциативные связи, свободные от тоталитарного категориального мышления, которое играет двоякую роль в нашем познании.
Оно помогает нам делать обобщения и упорядочивать поступающую извне информацию, но вместе с тем лишает нас свежести восприятия, а объекты, приносимые в жертву классификации, — уникальности. Засыпая, мы сбрасываем эти оковы вместе с привычкой ходить проторенными тропами и, как следствие, мыслим намного креативнее.
Способность нашего мозга бессознательно порождать креатив Томас Метцингер, изучающий человеческое сознание через философию, когнитологию и исследование осознанных сновидений, обозначает как «автокреативное состояние ума», отдаленно похожее на психотипическое. Ярче всего автокреативность проявляется во время строительства сновидений.
Погружаясь в сон, мы оказываемся в окружении беспорядочных внутренних сообщений, формируемых PGO-волнами, электрическими вспышками нейронной активности в нескольких участках мозга (варолиевом мосту, латеральном коленчатом ядре гипоталамуса и затылочной первичной зрительной коре).
Сновидения и агент — участник сна, то есть наше временное новое я, возникают, когда мозг пытается собрать из хаоса внутренних самопорожденных сигналов более-менее внятный нарратив.
Формирование самого сна происходит в стволе мозга, причем довольно беспорядочно, а сочинением истории, объясняющей эту фантасмагорию, занимается передний мозг. По мнению Томаса Метцингера (противоположному психоанализу), сновидение — это субъективное переживание передним мозгом активации ствола мозга и его способ хоть как-то эту ситуацию прояснить. Вдобавок к обилию необычных сигналов он получает чертовски непростые условия для прояснения. С одной стороны, передний мозг лишен привычного состояния бодрствования, которое призван регулировать, а с другой, он находится в чрезвычайном положении метакогнитивного дефицита. То есть имеет невыполнимую задачу: осмыслить изнутри порождаемое состояние, не имея возможности адекватной рефлексии. Отчасти поэтому логика сновидений настолько причудлива.
В 1-й и 2-й стадиях сна, когда сознание и бессознательное обретают хрупкий баланс, сновидческая логика уже начинает работать, но сами сны еще не сформированы, а агент — участник сна еще не вылеплен из глины. Автокреативность пока не направлена на сюрреалистическую рефлексию, а мы не окончательно откреплены от реальности. В таких условиях наш мозг занимается обработкой событий дня, брошенных мыслей и нерешенных задач.
Этим непредсказуемым свойством мозга активно пользовались Эйнштейн, Тесла и другие наездники творчества-гениальности.
Томас Эдисон, подобно Дали, усаживался в кресло (неизвестно, в испанском ли стиле) с бутылкой воды в руке и дремал до того момента, пока бутылка не упадет и не разбудит его. После таких экзекуций Эдисон частенько обнаруживал в своей голове парочку дивных новых идей.
Творческий поиск — это процесс, в котором участвует как сознание, так и бессознательное, о чем еще в 1926 году нам любезно поведали социальный психолог Грэм Уоллес и психолог-математик Жак Саломон Адамар. Проанализировав способы работы различных ученых, они предложили научную классификацию процесса творчества, включающую четыре этапа: 1. подготовку, в течение которой как можно точнее формулируется и обдумывается задача; 2. инкубацию — время, на которое о задаче следует забыть, а ум отпустить «погулять»; 3. озарение, то есть интуитивное решение, выданное бессознательным; и 4. проверку идеи на прочность.
Значимость периода инкубации, во время которого мы отключаемся от задачи, не отключаясь от нее, подтверждают многие современные ученые.
Бессознательное так хорошо штампует «озарения» по нескольким причинам: его скорость в разы выше медлительной логики, язык — совершеннее, так как речь идет о символах, а сам поиск решения — вариативнее и ведется сразу в нескольких направлениях.
Некоторые ученые, экспериментаторы и эзотерики уверяют, что помимо полусна для охоты за озарениями можно использовать транс, сутры йоги Патанджали, бинауральные ритмы или депривацию сна как радикальный способ войти в зазеркалье. Иными словами, для вызова творческой эрекции плохих средств не бывает. Но проблема в том, что использование автокреативности сна — сам по себе довольно экспериментальный способ развинчивания «редуцирующего клапана мозга», как сказал бы Хаксли. Часть современных исследований однозначно опровергает связь сна и творческой проницательности, в то время как другая однозначно ее подтверждает.
Косвенно ко второй команде примыкают исследователи, изучающие связь внезапных творческих откровений и сенсорных ограничений. К примеру, американские психологи выяснили, что переключение внимания с внешних раздражителей на внутренние процессы уменьшает когнитивную нагрузку и улучшает творческие способности.
Научная экспедиция ученых из США и Италии порадовала мир другим открытием: наши озарения связаны с уменьшением количества визуальной информации, поступающей в мозг.
Проведенный ими эксперимент показал, что испытуемые, привлекавшие аналитику при решении предложенной им задачи, моргали редко, быстро и все силы направляли на обдумывание проблемы. Те, кто справлялся с трудностями по принципу «Эврика!» (феномен «Ага!»), напротив, выглядели как утомленные жизнью старики, дремлющие в кресле-качалке, — прикрывали глаза, неспешно моргали. Да и в целом вели себя более расслабленно: часто отвлекались, чтобы потупить взор, глядя на пейзаж за окном или стену напротив.
Будем надеяться, что Эдисону, Эйнштейну, Дали и как минимум половине исследователей сна можно верить и дремоту из праздной прихоти или побочного эффекта усталости можно превратить в источник творческой активности и генератор нетривиальных идей. А пока у нас есть железно доказанные когнитивные бонусы от непродолжительной сиесты, что уже неплохо. Задремав посреди совещания, невыносимо скучного свидания или ужина с дальними родственниками и попавшись, всегда можно с чувством непоколебимой уверенности заявить, что ты просто повышал эффективность работы мозга, дабы сделать эту встречу еще краше.
Наталия Дерикот
Из: Нож