Эта история началась 17 января 1960 года, когда советская баржа Т-36 была унесена ураганом в океан. После двухмесячного дрейфа без надежды на спасение легендарная четверка 20-летних парней приобрела известность, сравнимую разве что со славой первых космонавтов.
Зиганшин-рок, Зиганшин-буги
В курортный сезон в Гурзуф прибыли на отдых четверо солдат из стройбата. Наверное, сказанное вам кажется шуткой: кто, когда и где у нас, спросите, со срочной службы отправлялся загорать на ЮБК? И я отвечу: в 1960 году стройбатовцев Асхата Зиганшина, Анатолия Крючковского, Филиппа Поплавского и Ивана Федотова знали все. О них даже популярный эстрадный шлягер сложили, который звучал со всех динамиков:
«Зиганшин-рок, Зиганшин-буги,
Зиганшин третий день на юге…».
Но до юга был многосуточный кошмар, продолжавшийся с 17 января по 7 марта 1960 года, когда проходившие воинскую службу в военно-строительных частях на Дальнем Востоке татарин, русский и два украинца стали заложниками разбушевавшейся стихии и чудом выжили в открытом океане. Когда их обнаружили, на судне оставалось полчайника пресной воды, три спички и… последний недоеденный сапог. И этих запасов бы хватило от силы на пару дней.
На самом деле дрейф баржи продолжался не 49 суток, как растиражировали СМИ, а 51 день. Оплошность допустил в своей поздравительной речи по поводу спасения Никита Хрущев, и это была не единственная неправда, с которой пришлось жить героям.
Американский «трофей»
История мореплавания знает случай, больше похожий на анекдот. Авианосец ВМС США засек в ночном океане сигналы по ходу движения и потребовал от встречного объекта изменить курс. Долго сообщение оставалось без ответа, а спустя время по радиосвязи доложили: «Курс изменить не можем, мы – маяк».
В подобной ситуации 7 марта 1960 года оказался и американский авианосец «Kearsarge». Во время следования из Японии в Сан-Франциско его радары засекли в нейтральных водах небольшое судно, дрейфовавшее пересекающимся курсом. Чтобы избежать столкновения, по правилам судовождения капитаны должны были выйти друг с другом на связь для обсуждения совместного маневра. Обычно дорогу уступает то судно, которому легче маневрировать, т. е. плавсредство с меньшим водоизмещением. Но не тут-то было. На появление в опасной близости авианосца шедшее наперерез судёнышко не отреагировало никак.
«Измените курс!» - безостановочно радировали с «Kearsarge», но не получали ответа. Не дождавшись реакции, авианосец поднял на разведку вертолеты. Летчики облетели баржу и увидели на ней сигнал бедствия – вывешенный флаг «SOS!». С воздуха были спущены веревочные лестницы и спасательные тросы. Однако ими никто не воспользовался. Не приняли на борту помощь и от других вертолетов, зависших над баржей вслед за первыми. Лишь после повторного подхода авианосца четверка исхудавших и обросших моряков согласилась взойти на его борт.
Недопонимания не возникло – роль переводчика выполнял боцман, оказавшийся по происхождению украинцем (как и принятые на борт двое из четырех спасенных – Анатолий Крючковский и Филипп Поплавский, призванные в армию из Украины). После расспросов американцы выяснили, что подобранные ими в 1930 километрах от атолла Уэйк люди – унесенные штормом с Курильских островов советские военнослужащие. 21-летний младший сержант Асхат Зиганшин с тремя рядовыми – 21-летним Анатолием Крючковским и 20-летними Иваном Федотовым и Филиппом Поплавским – провели среди волн на неуправляемом судне больше 50 дней!
Ветром сдуло
Самоходную танкодесантную баржу T-36 с приписанными к ней четырьмя военнослужащими достигавший 70 метров в секунду ураганный ветер сорвал со швартовки в девять утра 17 января 1960 года. В мелководной бухте курильского острова Итуруп баржа использовалась как плавучий причал для разгрузки крупных судов, поскольку доставлять грузы на берег мелководье не позволяло. При скорости до 9 узлов Т-36 отплывала от берега максимум на 300 метров. Солдаты жили по месту службы, ночуя в каюте на четыре лежанки.
Когда спустя годы в прессе появилось «разоблачение», что парни в штормовую ночь отлучались в самоволку, распивали спиртное и обнаружили себя с похмелья утром далеко от пристани, участники дрейфа лишь горько ухмыльнулись. В самоволку на острове ходить некуда: это все равно, что отлучаться «погулять» с подводной лодки в погруженном положении. А от берега баржу относило течением не раз, потому что штормило на Курильской гряде регулярно. Вот только всегда с этим удавалось справляться, а в тот раз ситуация вышла из-под контроля.
Опасаясь, что ураган швырнет баржу на камни, парни попытались устоять на многометровых волнах, запустив оба двигателя сразу. «Не помогло, - вспоминал впоследствии командир, - и пробоину получили, и топливо истратили».
Радости от того, что не разбились о камни, у «робинзонов» не было: к их ужасу, баржу унесло в океан…
Утонули или сбежали
Ребят, разумеется, искали. Начиная со следующего дня, если позволяли метеоусловия. А значит, в успех этих поисков мало кто верил. Прошло уже достаточно времени, чтобы от болтавшейся в штормовом заливе баржи не осталось и щепки. В этой мысли укрепляли найденные на берегу обломки угольного ларя, сброшенного волнами с борта Т-36. После этой находки в гибели экипажа и судна оставалось всё меньше сомнений. Иначе бы баржа вышла на связь. Но радиостанция первой вышла из строя!
Если же люди живы и не подают сигнала о бедствии, значит, они дезертиры. Эту версию отрабатывал особый отдел, не исключавший побега советских солдат на Запад. В родительском доме в Куйбышевской области у выходца из Поволжья Асхата Зиганшина даже санкционировали обыск, но ничего интересовавшего контрразведку не нашли. Понимая неоднозначность момента, наши солдаты потому и медлили с решением подняться на борт военного корабля США – в период «холодной войны» такой шаг на родине могли не простить. Даже на грани жизни и смерти советские солдаты помнили о воинском долге и последствиях обвинений в сотрудничестве с врагом. Потому и ожидали от американцев не теплого приема на борту авианосца, а помощи горючим, водой и провиантом, чтобы своим ходом вернуться домой. Лишь когда осознали, что вертолеты улетели, а корабль уплыл, не на шутку испугались: неужели они упустили единственный шанс остаться в живых? Ведь за всё время в океане мимо них лишь пару раз проплывали суда, но баржа осталась незамеченной. Когда спустя два часа после отлёта вертолетов к барже вплотную приблизился американский корабль, «робинзоны» упорствовать не стали – друг за другом перебрались на авианосец, попросив у американцев гарантий, что и оставленное в океане плавсредство они тоже спасут. Командира заверили, что Т-36 подберет на буксир первое же следующее по курсу судно. Но тратиться на доставку малоценного транспорта никто не стал: баржу затопили, чтобы не мешала судоходству.
Теплый прием в «холодной войне»
На американском авианосце советских воинов встретили радушно. Им сразу предложили попросить политическое убежище и остаться в США. Но спасенные об этом и слышать не хотели. Им бы только встать на ноги и добраться к своим! «Нет проблем», - ответили американцы и взяли курс на Сан-Франциско.
Заботилась о гостях вся команда – от матроса до капитана. Ухаживали, как за больными, что так на самом деле и было: в состоянии крайнего истощения спасенные едва держались на ногах. Одним солдатским ремнем можно было подпоясать троих – каждый потерял в весе до 30 килограммов. Врач сразу же назначил голодным людям диету и строго следил за рационом в ближайшие дни. А первый раз кормить их пришлось с ложечки. Обросших щетиной парней переодели и сопроводили в душ, где Зиганшин собрался побриться, но неожиданно «отключился». Пришел в сознание командир уже в лазарете – рядом на койках он увидел товарищей.
На восстановление сил ушло трое суток. Отсыпались и отъедались с комфортом. Потом на корабль доставили переводчика – он был вызван с ближайших Гавайских островов. Даже видавших виды военных моряков рассказы солдат о пережитом повергли в шок.
Голод не тетка
В непредусмотренное плавание четверо молодых мужчин отправились с быстро выкуренными несколькими пачками «Беломора», одной буханкой хлеба, банкой жира, двумя банками тушенки, остатками круп и тремя ведрами картошки, которую шторм рассыпал в машинном отделении и пропитал мазутом. Кроме дождевой воды, пить могли только ржавую воду из системы охлаждения двигателей – по паре глотков три раза в день, а затем – и того реже. И если поначалу на каждого в сутки приходилось по две картофелины и паре ложек крупы, то вскоре одну картошку разрезали на день на четверых, а потом и четверть пропахшего солидолом клубня растягивалась на два дня. И зубную пасту голодные парни пытались есть, и мыло, и пробковую кору из матраса.
«У нас крыс не было, а то бы мы их съели, - вспоминал через полвека Асхат Зиганшин. – Когда сил не осталось, присмотрелся к ремню. Он же из кожи, думаю, чем не мясо! Резали ремни на лапшу и варили «суп». Затем ремешок от рации в ход пошёл, потом – сапоги…».
В посвященной героям песне Владимир Высоцкий поёт:
«Суровей, ужасней лишенья,
Ни лодки не видно, ни зги.
И принято было решенье –
И начали есть сапоги… ».
Когда у Анатолия Крючковского впоследствии спрашивали о вкусе сапог, он отвечал: «Вкус горький, а запах неприятный. Мы же пропитанную гуталином кирзу еще и солидолом мазали, иначе не проглотить. Поджигали, размягчали и делали «бутерброд» с машинным маслом, чтобы желудок обмануть».
Праздник и будни
В эпоху рок-н-ролла на манер популярного хита Rock around the clock молодежь сочинила актуальные куплеты:
«Зиганшин-буги, Крючковский-рок.
Поплавский съел второй сапог.
Пока Зиганшин рок кидал,
Гармонь Федотов доедал».
А вот как об этом у Высоцкого:
«Последнюю съели картошку,
Взглянули друг другу в глаза,
Когда ел Поплавский гармошку,
Крутая скатилась слеза…».
В прессе долго спорили – была ли на самом деле на барже гармонь или ее журналисты для красного словца придумали? Растянули, мол, солдаты меха на 23 февраля, сыграли праздничную «застольную» и закусили гармошкой, поскольку не до песен уже было.
Оказывается, гармонь на барже действительно была (на ней играл «душа компании» Иван Федотов), и ее таки тоже съели. Не ели солдаты лишь друг друга, в прямом и переносном смысле слова. Все были в одной лодке и понимали, что в распрях им точно не выжить. «В Америке нас познакомили с заокеанскими «коллегами по несчастью», которые в подобной переделке половину команды потеряли, - вспоминал Анатолий Крючковский. – А нас учили оставаться людьми даже в экстремальной ситуации. Когда начались галлюцинации, договорились, что если не сможем больше жить, напишем свои имена, попрощаемся и умрем. А пока могли работать, стояли по пояс в ледяной воде и вычерпывали из трюма воду, надеясь на чудо…».
Предатели или герои?
Чудо случилось. Но именно спасение стало для командира баржи самым страшным событием в выпавших испытаниях. «Хоть бы нас подобрали не американцы!», - думал Асхат Зиганшин по пути в США.
Думали всю неделю, пока авианосец добирался до Сан-Франциско, и в Москве: с чем страна имеет дело – геройством или предательством? О чудесном спасении советских солдат Госдеп США проинформировал посольство СССР в Вашингтоне в тот же день, но советская пресса не сообщала сенсационную новость неделю – ждали указаний Кремля.
Первым с «робинзонами» связался по телефону корреспондент газеты «Правда» Борис Стрельников. Договорились об интервью в нашем посольстве, а пока журналист посоветовал держать «рот на замке», чтобы не выболтать военную тайну врагу. «Было так тяжко на душе, что я уже думал в петлю лезть», - признавался Асхат Зиганшин.
Лишь 16 марта 1960 года Москва определилась со своим отношением к спасенным. В этот день обнародовали телеграмму главы СССР Никиты Хрущёва с оценками «гордимся» и «восхищаемся». В ней были слова о подвиге, мужестве и силе духа. «Ваш героизм, стойкость и выносливость служат примером безупречного выполнения воинского долга, - говорилось в обращении к «дорогим соотечественникам». – Доброго здоровья вам и скорейшего возвращения на Родину!».
В тот же день в газете «Известия» вышла передовица «Сильнее смерти», запустившая в советских СМИ массовую пропагандистскую кампанию, которая сделает из четверых солдат «героев нашего времени».
Новая жизнь
После пресс-конференции в Сан-Франциско советские воины стали известны во всем мире. Одетые американцами по последней моде, четверо наших парней напоминали другую легендарную «четверку» - музыкальных кумиров из «Битлз». Не привыкшие к такому вниманию, парни смущались перед телекамерами, а у впервые увидевшего в Америке телевизор Зиганшина даже пошла от напряжения кровь из носа.
Мэр Сан-Франциско вручил советским героям символический ключ от города. Затем был Нью-Йорк и трансатлантический переход на круизном лайнере «Куин Мери» в Европу. Торжественный прием продолжился в Париже. Во Франции гостям подарили свое знамя железнодорожники. Дальше – самолёт в Москву и торжественная встреча с цветами, транспарантами и генералами в аэропорту. Каждый из героев получил в подарок именные часы от министра обороны, всех представили к ордену Красной Звезды, а командира Зиганшина повысили в звании. Отныне вчерашние «стройбатовцы» были нарасхват: по 12 встреч в день в трудовых коллективах, знакомство с Юрием Гагариным…
Зиганшина избрали делегатом съезда комсомола. С 1964 по 2005 годы он служил в составе аварийно-спасательного дивизиона на Ленинградской военно-морской базе. С флотом связали свою жизнь трое из четверых «робинзонов»: курсантами Ломоносовского мореходного училища ВМФ СССР (Ленинградская область) стали Зиганшин, Поплавский и Крючковский.
Отказался поступать в мореходку лишь Иван Федотов – наплавался в том «голодном дрейфе» на всю оставшуюся жизнь. Он был единственным из четверых «срочников», кто успел к армии обзавестись семьей. Во время океанских злоключений, 24 февраля, жена родила ему первенца. После возвращения на Родину молодой отец сразу уехал в родной Благовещенск и жил на Дальнем Востоке до самой смерти в 1999 году. В 2003-м умер Филипп Поплавский, в 2017-м – Асхат Зиганшин (оба после мореходки жили в Питере). А уроженец Винницкой области Анатолий Крючковский после училища был направлен судовым механиком в Североморск, но заболел и вынужден был менять климат. С 1964 года живет и работает в родной Украине – в Киеве до последнего времени трудился заместителем главного механика на судостроительном заводе «Ленiнська кузня». Первое жилье ему дал лично Сидор Ковпак – партизанский командир был заместителем председателя Верховного Совета Украины. Встречал один герой другого словами: «Раз заслужил, сынок, проси, что хочешь!».
Страна не жалела для достойных сынов ни наград, ни кинопленки. По сценарию известных писателей Юрия Бондарева, Владимира Тендрякова и Григория Бакланова даже сняли художественный фильм «49 дней». Картиной восторгалось командование, но кино имело мало общего с жизнью. «Слишком закрутили сюжет, в действительности океан событиями не баловал», - высказался по поводу увиденного Анатолий Крючковский. А Асхат Зиганшин в конце жизни признавался: «Иногда мне кажется, что всё это вообще происходило не с нами...».
© Вячеслав Капрельянц, 2018
Если вам понравился пост, разместите его в своем блоге, чтобы его могли прочитать ваши друзья! :)
Если вам понравился этот пост - ставьте лайк и разместите его в своем блоге, чтобы его могли прочитать ваши друзья. Спасибо за поддержку!
Journal information